Позывной «Борода»

Позывной «Борода» (отрывок из книги Е.А. Порфирьева «Запомни нас, небо... Записки поисковика», 2020 г.)
 

Рассказывая об участии 16 ГИАП в воздушных боях на Кубани нельзя не упомянуть о таком легендарном летчике как Вадим Иванович Фадеев или «Борода», как его называли товарищи. И если о жизни и боевом пути этого человека известно практически все, то обстоятельства его гибели до сих пор окутаны таким количеством тайн, что разобраться в них не под силу даже специалистам.

И все же девайте попробуем отделить факты от художественного вымысла и разобраться в реальных обстоятельствах последнего боя Вадима Ивановича.

Прежде чем погрузиться в описание и разбор всех известных версий, я хочу высказать свое личное мнение об этом летчике. Бесспорно гвардии старший лейтенант Фадеев это Легенда и Великий летчик. По состоянию на 28 апреля 1943 года он совершил 394 боевых вылета, провел 43 воздушных боя, в которых сбил лично 17 самолетов противника и еще один в группе (это статистика на момент представления его к званию Героя Советского Союза). В течении последующей недели гв. ст. л-т Фадеев сбил еще 4 самолета противника увеличив число своих личных побед до 21. Для того чтобы осознать насколько велики были эти результаты для весны 1943 года, достаточно сказать, что к этому времени на счету другого пилота 16 ГИАП и пожалуй самого известного советского летчика Великой Отечественной войны А.И. Покрышкина было 14 сбитых немецких самолетов. Уже в конце войны, будучи дважды Героем Советского Союза, вспоминая о «Бороде» Александр Иванович говорил, что Фадеев мог стать и трижды Героем.

Первую награду орден Красного Знамени Вадим Иванович получил в конце 1941 года. Он был награжден Приказом Военного Совета Южного фронта от 23.12.1941 г. № 065/н. И именно с этим награждением связана одна из легенд о Фадееве. Согласно информации, размещенной в открытом доступе в сети интернет, 27.11.1941 г. при штурмовке войск противника на Ростовском направлении, самолет И-16 сержанта Фадеева был подбит огнем зенитной артиллерии противника и совершил вынужденную посадку в расположении наших войск.

Фадеев сообщил пехоте сведения о расположении войск противника, которые позволили стрелковым частям овладеть господствующей высотой «Пять братьев». При этом Фадеев лично вместе с пехотинцами принимал участие в штурме высоты, за что и был в последствии награжден орденом Красного Знамени по представлению командования неземных войск.

Однако, документально подтвердить это не удалось. Самолет Вадима Ивановича 27.11.1941 г. действительно был сбит, а полученные от него сведения помогли пехоте овладеть господствующей высотой. Однако, в наградных документах ничего не сказано об участии Фадеева в штурме высоты, а представление к награждению оформлено командованием 131 истребительного авиационного полка.

Тем не менее, сразу несколько летчиков полка, в том числе и Покрышкин, уже после войны в беседах с родственниками Вадима Ивановича подтверждали, что он все же участвовал в штурме высоте. И только лишь из опасения навлечь на себя гнев вышестоящего командования за подобную «выходку» подчиненного, в наградном листе нечего об этом не написали. Хотя, с другой стороны, никто из однополчан Фадеева не участвовал в том бою, и не мог утверждать, что было в тот день на самом деле, а чего не было.

Счет сбитым самолетам противника «Борода» открыл 15.06.1942 года, когда в воздушном бою в районе города Каменск уничтожил бомбардировщик Ю-88. Все остальные его победы уже были одержаны на Кубани в период с 11 апреля по 4 мая 1943 года, за что Приказом по 4 Воздушной армии от 22.04.1943 г. № 028/н он был повторно награжден орденом Красного Знамени.

Но, давайте давайте обратим свое внимание на события 5 мая 1943 года. Чем больше я погружался в изучение обстоятельств гибели Вадима Ивановича, тем больше убеждался, что общеизвестная версия в различных ее интерпретациях, это попросту собирательный образ.

Самая первая версия была опубликована в книге Виктора Ивановича Погребного «Человек из легенды», вышедшей в свет в Воениздате Минобороны СССР в 1963 году. В своей книге Виктор Иванович так описывает обстоятельства гибели Фадеева: «Прошумели на аэродром четыре истребителя, встали в круг, заходят на посадку. Невероятно долго рулит на посадку Андрей Труд. Он медленно вылезает из кабины, лицо бледное, сам на себя не похож, спрыгивает с плоскости на землю и, не на кого не глядя, пытается отстегнуть непослушные лямки парашюта.

Где Фадеев? - спрашивает осторожно Радченко.

Андрей ждал этого вопроса, у него готов ответ, и все же, услышав его, не выдерживает: отвернулся, бросил руки на плоскость крыла, уткнулся в них лицом, плечи вздрагивают.... Подошли Покрышкин, Речкалов, другие летчики, техники, мотористы. Прибыли на стоянку командир полка и замполит.

 В начале боя Фадеев сообщил по радио — говорит подполковник Исаев, - «Я «Борода» иду домой, прием» и все. Что же произошло товарищ лейтенант?

Трудно говорить Андрею. Он еще и сам толком не уяснил, как все произошло. Шли эшелонировано парами. Не долетая Крымской, Фадеев спикировал на пролетающий ниже мессершмитт, а он, Труд, отстал от него метров на восемьсот, прикрывал атаку. И вдруг Фадеев оказался в клещах трех четверок ме-109. Андрей бросился на ведущего «мессера», бьет по нему с 30 метров, но он не падает, не загорается, уходит невредимым в облака. Фадеев медленно разворачивается со снижением вправо и уходит вниз в разрыв облаков.

Андрей отбивается от насевшего на него противника, теряет Фадеева из виду, потом кидается ему вслед под облака...

 На земле увидел взрыв восточнее Крымской, предположительно самолет, - заканчивает рассказ Труд. Больше никто ни о чем не спрашивает,никто не упрекает. Ведущий и ведомый порознь против внезапной атаки двенадцати — тут все ясно. К вечеру прилетел на У-2 с передовой со станции наведения командир дивизии полковник Дзусов. Ознакомившись с боевым донесением лейтенанта Труд сказал:  В гибель Фадеева я не верю. А то, что Труд сказал после пережитого, не подумовши, вернее не вникая в смысл сказанного им.... Придет в себя, сам поймет и никогда больше, сколько будет жить, не повторит.

Дзусов подошел к развешанной во всю стену карте:

Вот здесь между Крымской и Абинской. Я сам видел. После первой атаки Фадеев не был сбит, как показалось Труду. Самого же Труда немцы отогнали далеко в сторону, можно было подумать, что он удирает от них. Но он не удирал, а пытался оторваться от наседавшего на него «мессера», это ему не удалось и он продолжил бой, а в это время Фадеев дрался с необыкновенной виртуозностью, двух немцев сбил, но из-за облака выскочили два Фв-190 и нанесли по нему неожиданный удар, после чего Фадеев вышел из боя и передал «Я «Борода» иду домой». Я проводил Фадеева до самой земли и видел в бинокль столб пыли там, где он предположительно сел.

Тихо опустился на станицу майский вечер. Разбросал по черному небу звезды. А под ними шел по пыльной улице командир полка, шел к жене Вадима Людмиле чтобы солгать ей на первый раз: сел мол Вадим на вынужденную, завтра прибудет».

В этот день была сильная кучевая облачность на высоте 600 метров и сплошная облачность 10 баллов на высоте 2500-2800 метров, видимость до 6 километров, местами дожди. Станция наведения, на которой 5 мая 1943 года находился полковник Дзусов, располагалось юго-восточнее Крымской на выс. 194,1, на удалении около 10 км от предполагаемого района воздушного боя. Дзусов мог наблюдать лишь отдельные его эпизоды, и судя по всему действительно видел вышедший из боя самолет, уходящий со снижением на север вдоль железной дороги, о чем в последствии сказал личному составу полка: «Мне было видно в бинокль – он снизился до самой земли и ушёл вдоль железной дороги на север». Впрочем ни один бинокль не мог позволить с такого расстояния различить даже тип самолета, не говоря уже о том, чтобы определить его пилота. Скорее всего, вывод о том, что пилотом того самолета был Вадим Иванович, Дзусов сделал уже позже, по совокупности всех установленных обстоятельств боя. Все сказанное им в тот день, как и утверждение о двух сбитых в этом бою Фадеевым «мессерах», было не более чем желанием морально поддержать летчиков и подарить им надежду на возвращение командира. И автор книги Погребной В.И. лишь цитирует слова полковника не двусмысленно давая понять, что в действительности Фадеев погиб.

Правда позже, уже в самом конце книги, он сам дает почву для последующих фантазий и пишет следующее:

«Останки Фадеева нашли в сентябре в плавнях близ станицы Славянская. Почти полпути не долетел он до аэродрома, посадил самолет на дамбу в безлюдном, заминированном и простреливаемом немцами месте. Значит не там искали Фадеева. Снизившись до бреющего, он все же тянул домой, сколько хватило сил... Небыли на его похоронах ни боевых друзей, не было ни родных из Куйбышева, ни Людмилы. 16-й гвардейский был тогда уже далеко от этих мест, воевал в составе Степного фронта. А привез эту весть в полк сержант-связист. Сообщил где могила Героя, сказал, что поставили на ней деревянную пирамидку с красной звездочкой наверху, и надпись как полагается, химическим карандашом на дощечке сделали».

Но, если Вадим Иванович погиб в районе станицы Славянской, то почему он числится захороненным совершенно в другом месте? Согласно официальных данных сайта Министерства обороны РФ «ОБД-Мемориал», могила гв. ст. л-та Фадеева находится в хуторе Плавненский Киевского сельского поселения Крымского района.

Существуют две наиболее известные истории обнаружения и захоронения останков гвардии старшего лейтенанта Фадеева. В одной из них говориться о том, что тело Вадима Ивановича было случайно обнаружено в плавнях разведчиками 11 июля 1943 года, лежащим на крыле самолета, прислонившись спиной к фюзеляжу. Разведчики вынесли тело летчика на плащпалатке и похоронили на берегу реки Адагум. Собственно говоря именно эта история и легла в основу увековечения имени гвардии старшего лейтенанта Фадеева на братском захоронении в хуторе Плавненский. Если же пытаться быть до конца объективным, то хутор Плавненский, как место захоронения Фадеева, не фигурирует ни в документах военных лет, ни в известных воспоминаниях. Зато в качестве места обнаружения самолета и тела Валентина Ивановича упоминаются плавни: обширные затопленные территории в пойме реки Кубань, простиравшиеся практически от станицы Абинской до самого побережья Азовского моря, название которых созвучно с одноименным хутором. Сам же хутор не мог быть местом первичного захоронения Фадеева еще и потому, что расположен на удалении почти 3 км от реки Адагум, на берегу которой и был по воспоминаниям похоронен погибший летчик.

В архивах краеведческого музея села Киевское Крымского района нам удалось разыскать воспоминания командира отделения 467-й отдельной разведывательной роты 395 стрелковой дивизии старшего лейтенанта запаса Пономарева Василия Даниловича, датированные 1975 годом. Из них следует, что именно его разведчики 11 июля 1943 года обнаружили в плавнях вблизи села Киевское советский самолет с лежащим на крыле летчиком. Василий Данилович, будучи летом 1943 года сержантом, в своих воспоминаниях указывает имена и адреса некоторых бойцов разведотделения, вместе с которыми он обнаружил самолет и погибшего летчика. Это наши земляки-кубанцы Абрамов Иван Семенович, 1923 г.р., уроженец села Великовечное Белореченского района и Коваль Василий Митрофанович, 1924 г.р., уроженец хутора Екатериновского Абинского района. Не смотря на то, что Пономарев не называет фамилию найденного летчика, тем не менее, он обращает внимание читателей на то, что это был не Фадеев. В своих воспоминаниях он дословно пишет о том, что «необходимо снять зловещую пелену неизвестности над могилой Героя Советского Союза В.И. Фадеева, где под его видом похоронен совершенно другой пилот, найденный в плавнях 11.07.1943 года». При эвакуации тела погибшего летчика, группа разведчиков попала под обстрел и сержант Пономарев был тяжело ранен, что подтверждается сведениями из представления его к награждению орденом Красное Знамя (Приказ о награждении по войскам 6 армии 1 Украинского фронта от 04.04.1945 г. № 023/н). Во время пребывания в госпитале Василию Даниловиу было присвоено звание младший лейтенант, а после выздоровления он был направлен для дальнейшего прохождения службы в 218 стрелковую дивизию в составе которой и встретил Победу в городе Бреслау.

Непосредственный участник тех событий так их описывает:

«...Когда вытащили летчика из воды (он по колени стоял в воде, а животом лежал на плоскости крыла), то на нем оказались новые яловые сапоги. Один из бойцов разведотделения попросил разрешения забрать сапоги себе. У него был 39 размер обуви, а на летчике были сапоги 40-го размера. Не хотели разрешать, но боец был совсем «разут», а летчику было уже все равно. Один сапог снялся легко, а второй дернули и нога в колене оторвалась. Сейчас об этом говорить неприятно, но тогда была война ...».

Нам удалось разыскать жительницу села Киевское Веру Димерда, мать которой Мария Стороженко до войны проживала в хуторе Калиновский, расположенном на берегу реки Адагум в 3-х км севернее Киевского. В 1944 году, вернувшись из эвакуации, Мария Степановна обнаружила в саду возле дамбы рядом со своим домом могилу летчика. На дереве над могилой была прибита маленькая жестяная табличка, на которой было написано имя погибшего. Женщина много лет ухаживала за могилой, а в начале 60-х годов останки летчика были эксгумированы военными и увезены для перезахоронения. Когда вскрыли могилу, то у летчика не было одной ноги, а вторая была без обуви. Непосредственной очевидицы тех событий уже нет в живых, а ее дочь, рассказавшая нам эту историю, не смогла вспомнить имя летчика.

Однако, все вышеизложенное очень напоминает обстоятельства гибели другого известного советского летчика. Позволю себе их процитировать: «Старший летчик 45 истребительного авиационного полка младший лейтенант Н.Д. Кудря за неполных три месяца боев к маю 1943 года совершил 53 боевых вылета, из них на прикрытие наземных войск 39 вылетов, прикрытие действий авиации — 8, сопровождение бомбардировщиков — 6. В 24 воздушных боях сбил 10 самолетов противника.

Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР от 24.05.1943 года, младшему лейтенанту Кудре Николаю Даниловичу было присвоено звание Героя Советского Союза.
 

Спустя 2 дня, 26 мая 1943 года Н.Д. Кудря не вернулся с выполнения боевого задания на самолете Аэрокобра из района Киевское. В этот день он сбил последний, 11-й по счету самолет противника. В тяжелом воздушном бою Кудря был ранен, но нашел в себе силы дотянуть до нейтральной полосы. Сумев посадить самолет, он лишь смог выбраться из кабины и умер на крыле самолета. Обнаружившие самолет наши солдаты, около 4-х километров несли его тело до дамбы реки Адагум и там похоронили».

Описанные обстоятельства воздушного боя Н.Д. Кудря 26.05.1943 г. подтверждаются донесением о безвозвратных потерях в частях 216 САД за период с 20 по 30 мая 1943 года. После войны останки мл. л-та Кудря были перезахоронены в ст. Славянской (ныне город Славянск-на-Кубани).

Другая версия гибели «Бороды» описана в книге А.В. Тимофеева «Покрышкин», изданной в издательстве Молодая Гвардия в 2005 году. Автор приводит воспоминания Николая Игнатьевича Уманского, в мае 1943 года служившего при штабе 4 воздушной армии. Николай Игнатьевич так вспоминает события 5 мая 1943 года:

«Этот пиратский воздушный бой из-за облачной засады я визуально наблюдал с КП армии. Вы бы видели, с какой жестокостью они на него накинулись! Этот бой продолжался пять-шесть минут. Три немецких самолета горели, но и самолет Фадеева отвалил в сторону со снижением, все это происходило в районе Абинской–Крымской. Фадеев был тяжело ранен и все же держал курс к станице Поповической, к своему аэродрому…

Фадеев посадил свою "аэрокобру", не выпуская шасси, возле озера в сорока километрах от станицы Славянская, в камышах. Когда я был на месте его вынужденной посадки и гибели, он уже был захоронен. Это было примерно 10–11 мая, приехал я с двумя старшими офицерами штаба армии, добраться туда действительно было тяжело, все еще было заминировано, окопы, рвы, различные оборонные сооружения, озера и болота.

На месте нам сообщили зенитчики ПВО, что летчик после посадки был еще некоторое время жив, примерно час–полтора, но без сознания и вскоре скончался. Его тело истязали комары, таких я в жизни никогда и нигде не видел — по размеру, как осы. Зенитчики нашли Фадеева и похоронили. Я лично осматривал самолет, кабина была разбита, вся в крови. Удар пришелся на переднюю часть самолета, были изуродованы приборы и прицел. Могила была очень маленькая, на досточке надпись "Летчик Фадеев В.И. погиб 5 мая 1943 года" и звездочка, вот и все.

Те офицеры, с которыми я ездил на это место, всех спрашивали, все записывали, вели разговоры с офицерами, которые захоронили Фадеева, сделали фото самолета и могилы.

И.М. Дзусов, дежуривший на КП армии, сообщил в полк о взорвавшемся нашем самолете. Вы можете себе представить, что остается от самолета и летчика после удара о землю и взрыва? Но ведомый Фадеева Андрей Труд этого не подтвердил. В действительности взорвался самолет Як-3 из корпуса Савицкого, именно на том месте, где говорил Дзусов, это было установлено проверкой позже, а Фадеев посадил свою "аэрокобру", будучи тяжело раненым с разбитой головой и грудью… Почему об этом не узнали в полку, мне неизвестно". Как и полковник Дзусов, Уманский не мог в условиях сильной облачности с дистанции 10 км во всех подробностях наблюдать воздушный бой и с уверенностью говорить о его обстоятельствах. Если слова Дзусова о двух сбитых Фадеевым самолетах противника были желанием поднять моральный дух летчиков полка, то Уманский в своих воспоминаниях, написанных спустя десятилетия, скорее руководствовался данными из мемуаров других летчиков, поскольку именно в них содержатся воспоминания, что в ходе группового воздушного боя Покрышкиным, Речкаловым и Табаченко были сбиты по одному самолету Ме-109. Ни в одном документе военных лет нет упоминаний о сбитых Фадеевым в этот день самолетах противника.

Вызывает много вопросов и то обстоятельство, что со слов Уманского, зная точно о месте гибели и захоронения Фадеева, офицеры штаба 4 Воздушной армии не сочли нужным проинформировать об этом ни командование 16 ГИАП, ни 216 авиадивизии, в состав которой входил полк. Фадеев не был рядовым летчиком, на момент гибели он уже был представлен к званию Героя Советского Союза и без преувеличения являлся, как сейчас принято говорить, «знаковой фигурой».

Еще одной нестыковкой является упоминание о взорвавшемся 5 мая 1943 года самолете Як-3 Корпуса генерала Савицкого, якобы по ошибке принятом за сбитый самолет Фадеева. Располагая всей полнотой информации о боевых действиях 3 ИАК на Кубани, я могу с уверенностью утверждать, что 05.05.1943 г. Корпус не терял самолетов Як-3. В составе 3 ИАК вообще не было самолетов Як-3, только Як-1б, Як-7б и Як-9, хотя тип Яка мог быть простой опечаткой. Но дело в другом, в этот день 3 ИАК было потеряно два истребителя: Як-1б и Як-7б. При этом Як-7б из состава 278 ИАД был сбит и упал значительно южнее Крымской. Обломки самолета и останки пилота мл. л-та Подмогильного были обнаружены нами еще в 2009 году. Что касается истребителя Як-1б, пилотируемого мл. л-том Мишенькиным, то он так же был сбит значительно южнее Крымской. Помимо этого, время воздушных боев, в которых погибли Мишенькин и Подмогильный не совпадает со временем боя, в котором погиб Фадеев. Конечно же нельзя с абсолютной уверенностью утверждать, что Труд видел как взорвался самолет Бороды, но то, что это был не Як 3-го истребительного корпуса, это совершенно точно.

Проходя службу при штабе воздушной армии, Уманский вполне мог неоднократно выезжать с офицерами штаба на места падения самолетов. Спустя многие годы эти события, имена и даты смешались в памяти солдата и предстали в написанных им воспоминаниях в искаженном виде. Кроме того, возможно, что именно Уманский был тем самым сержантом, который привез в 16 ГИАП весть о месте гибели и захоронения Вадима Ивановича. Тогда все встает на свои места. И легенда обретает своих вполне конкретных авторов.

Теперь, когда мы рассмотрели большинство популярных версий гибели гвардии старшего лейтенанта Фадеева, давайте обратимся к первоисточнику, документу не предвзято составленному непосредственно в день его гибели.

Выписка из Журнала боевых действий 16 ГИАП за 05.05.1943 г.:

«В период 13:50-15:15 6 Р-39 (Покрышкин, Степанов, Речкалов, Табаченко, Фадеев, Труд) вылетели на прикрытие своих войск в район Нижне-Греческий, Нижне-Баканская, Неберджаевская. Патрулировали на Н=3000 метров. Придя в район цели встретили 4 Ю-88 и 1 Хе-111, которые бомбили наши войска.

Атаковали Хе-111, а Ю-88 ушли в облака. После атаки «хенкель» ушел в облака. После этого появились Ме-109, по количеству не установлено, но отмечено до 12 самолетов, с которыми завязали воздушный бой. Противник атаки производил с разных сторон, вываливаясь из облаков. Атаковал сверху сзади, в хвост и в лобовую. Выход из атаки производили вверх, заходя в облачность. В результате боя сбито 3 Ме-109: 1 Ме-109 сбил капитан Покрышкин, самолет упал южнее Нижне-Баканская, сбитый самолет подтверждает мл. л-т Табаченко; 1 Ме-109 сбил младший лейтенант Табаченко, самолет упал в районе южнее НижнеБаканская, сбитый самолет подтверждает капитан Покрышкин; 1 Ме-109 сбил старший лейтенант Речкалов, самолет упал западнее 3 км Крымская, требуется подтверждение наземных войск. По окончании боя с противником, Покрышкина и Табаченко атаковали Як-1 и не смотря на подачу сигналов по радио, Яки продолжали атаковать.

Потери: старший лейтенант Фадеев не вернулся с боевого задания. По радио от него принято «Иду домой, Фадеев, прием» - принято в начале воздушного боя. По докладу ведомого лейтенанта Труд восточнее Крымская вывалилось из облачности 2 Ме-109 и атаковали Фадеева. Л-т Труд прикрывая Фадеева отбивал атаки — вел огонь по ведущему Ме-109 до дистанции 30 метров. Ме-109 отвалил в облака. Противник по Фадееву начал вести огонь с дистанции 300 метров. После того как самолет противника отвалил, Фадеев со снижением медленно разворачивался вправо. Идя до разрывов облаков ушел под облака. В это время Ме-109 атаковал л-та Труд. Отбивая атаки противника Труд потерял из виду Фадеева. После атаки Труд развернулся в сторону куда разворачивался Фадеев, на земле наблюдал взрыв восточнее Крымская, предположительно самолет.

Расход боекомплекта: 37 мм 40 шт., 20 мм — 21 шт., 12,7 мм — 740 шт., 7.62 мм — 2800 шт.

Погода: облачность кучевая 4-5 баллов Н=600 метров и высокая слоистая 10 баллов Н=4000-4500 метров».

Этот документ отвечает на многие вопросы. Например почему в большинстве воспоминаний упоминается 12 Ме-109, атаковавших самолет Фадеева. Именно это число фигурирует в боевом донесении, но не применительно к бою, который вела пара Фадеев-Труд, а в целом к воздушному бою, в котором участвовала группа из 6 Р-39. При этом л-т Труд точно указывает, что атаковавших их с Фадеевым «мессеров» было два.

В 2005 году в г. Ростов-на-Дону была издана книга «Звездные Кобры рвутся в бой», автор которой непосредственный участник того боя Труд Андрей Иванович, позывной «ТАИ». В своих воспоминаниях он достаточно подробно описывает эти события.

«Часам к 9 утра потянула облачность и к одиннадцати полностью закрыла небо. Была получена боевая задача: прикрыть наши войска. Группу повел Покрышкин. Нам с Вадимом была поставлена четкая задача: следить парой на зрительной связи выше Покрышкина. В случае появления противника мы с Вадимом связываем его истребителей боем, а группа Покрышкина бьет по бомбардировщикам. Все шло как договорились. Группа шла в боевом порядке, готовая для нанесения удара по противнику. Наконец под нами показалась Голубая линия. Мы пошли к ней под 90 градусов с востока. Покрышкин связался с «Тигром», тот предупредил его быть внимательным, так как слышит по радио разговор немцев. Где-то собирается их группа. И в этот момент вижу: Вадим молча переводит самолет в пикирование. Следую за ним и спрашиваю:

«Борода»! Я «ТАИ»! Куда идем?

Вадим не отвечает. Нам пикировании проскакиваем сверху вниз группу Покрышкина. Слышу раздраженный голос Покрышкина:

- «Борода»! Я «Сашка»! Немедленно стать на место!

Вадим не отвечаем. Продолжаем парой сумасшедший разгон скорости. Группа Покрышкина остается где-то наверху и я теряю ее из виду.

На высоте 800 метров проскакиваем отдельные облака, их баллов семь и только здесь я увидел куда пикирует Вадим. Впереди нас под 90 градусов ходит пара «шмидтов»... Ведущий мессершмитт с большой дистанции стреляет по Вадиму, я открываю огонь по нему... В это время я увидел Вадима, он нырнул под облака и вдруг слышу его голос:

- Я «Борода»! Ранен, иду домой.

Ныряю под то облако куда только что нырнул Вадим с западным курсом, ищу его, но никого не нахожу...

Вадим так и не вернулся с задания. Все были уверены, что вернется. Его четкая передача по радио о том, что он ранен, самолет подбит, «Я «Борода», иду домой», подтверждала, что он был в здравом рассудке, а следовательно был в состоянии принять правильное решение, хотя бы для того, чтобы остаться в живых. То, что возле него отсутствовали «мессершмитты» после того, как он ушел под облака, я был уверен на 100 %, поскольку сам следом за ним нырнул под облака и там не видел ни Вадима, ни «мессершмиттов». Я попался «шмидтам» спустя 30-40 секунд, когда они уже за мной выскочили под облачность. За это время Вадим мог уйти далеко за пределы видимости. Раньше этого момента они не могли его атаковать, поскольку были выше нас, за облаками.

Анализируя эти моменты я все больше утверждался, что Вадим где-то сел на вынужденную. Запрашивали все части, но никто ничего подобного в это время не видел. Вадим словно испарился.
 

Загадка его исчезновения раскрылась только поле того, как противника изгнали с Тамани. Специальные части, в которых были все специалисты, в том числе авиационные, всегда прочесывали местность после наступления наших войск. Из одной такой части пришло сообщение, где было указано место, где находится самолет Фадеева. Авиационный представитель отметил два попадания в самолет в его самолет: один снаряд попал в правую сторону кабины пилота, второй — разрушил «катушку» датчика компаса. Самолет был обнаружен к западу от Крымской. Возникла загадка, каким образом Вадим там оказался? Из-за того, что была десятибальная облачность, видимо произошла ошибка в визуальном направлении самолета, а компас не работал. Вадим вместо востока ушел на запад. Тот факт, что самолет не падал, а был посажен без шасси возле хутора с выпученными посадочными щитками, говорит о том, что сознание у Вадима работало. Расположение самолета носом на запад еще раз говорит о том, что Вадим был уверен до последней минуты, что летит с восточным курсом».

Имея сегодня доступ к информации из немецких архивов, можно без труда установить имя немецкого летчика, сбившего Кобру Фадеева. Единственную в этот день заявку на сбитый истребитель Р-39 Аэрокобра подал пилот 8./JG 52 Hptm. Günther Rall. Согласно его заявки, Кобра была сбита в 12:09 по берлинскому времени на высоте 2000 метров в квадрате 85113 по системе координат люфтваффе, что полностью соответствует информации из наших официальных источников. Сбитая Раллем 5 мая 1943 года Кобра стала 96 самолетом в списке его побед.

Мне удалось разыскать у одного из западноевропейских коллекционеров летную книжку Гюнтера Ралля (Leistungsbuch), согласно записи в которой, его ведомым в этом бою был Lt. Markhoff, который и подтвердил одержанную Раллем победу над истребителем Airacobra восточнее ст. Крымская.

Тот документально подтвержденный факт, что бой Фадеева с Раллем происходил пара на пару, опровергает еще одно распространенное мнение, что это была засада, специально устроенная для «Бороды». Именно такое утверждение можно встретить во многих открытых отечественных источниках. Собственно и А.И.Труд в своих воспоминаниях пишет об устроенной немцами засаде, но не как о засаде устроенной конкретно «Бороде» и «ТАИ», а засаде которую немецкие пилоты частенько практиковали в отношении наших летчиков в целом.

Есть и вовсе фантастические версии гибели Фадеева. Одну из них мне рассказал племянник летчика — Кирилл Калнин. Заранее оговорюсь, что это всего лишь версия и пока не найден самолет Бороды и его останки, родственники Вадима Ивановича готовы рассматривать все возможные варианты, даже самые невероятные. По семейной легенде, повод к возникновению этой версии дал Покрышкин в ходе одной из многочисленных бесед с родственниками Вадима Ивановича, уже после войны.

Так вот, будучи сбитым в воздушном бою в результате спланированной засады, Борода совершил вынужденную посадку в плавнях, и в бессознательном состоянии был захвачен в плен специально подготовленной для выполнения этой задачи группой немецких диверсантов. Оказавшись в Освенциме, Вадим Иванович возглавил восстание заключенных, в ходе которого погиб. Вполне вероятно, что оказавшись в подобных обстоятельствах, Фадеев именно так бы и поступил, но никаких документальных подтверждений пленения легендарного Бороды, в архивах обнаружить не удалось. Да и сами немцы не преминули бы похвалиться таким успехом, как пленение одного из лучших советских летчиков-истребителей.

В 2004 году в Германии были изданы мемуары Гюнтера Ралля под названием «Моя летная книжка», в которых он вскользь упоминает о сбитом им 5 мая 1943 года советском истребителе Аэрокобра. Если бы это действительно была спланированная операция, в ходе которой ему удалось сбить одного из лучших на тот момент советских асов, то неприменно он уделил бы в своих воспоминаниях этому эпизоду значительно больше внимания, как сделал это в случае со сбитым 21.09.1942 г. Героем Советского Союза капитаном Антоновым. Но, ничего подобного в книге нет.

Сталкиваясь с Гюнтером Раллем уже не первый раз, мы снова убеждаемся в том, что этот летчик не был сторонником открытого боя. Его тактикой была неожиданная атака сверху из облаков и уход в сторону. Безусловно она себя оправдывала и счет сбитых им самолетов ярче всего свидетельствует об этом. К концу войны число одержанных Раллем побед увеличилось до 276, что позволило ему стать третьим по результативности асом люфтваффе. Фадеев был летчиком совершенного другого типа: он не задумываясь ввязывался в «драку». И судя по всему именно это сыграло решающую роковую роль в его гибели.

Спустя два дня после смерти «Бороды» был подписан приказ о присвоении ему звания гвардии капитана, а 24.05.1943 года Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР, гвардии капитану Фадееву Вадиму Ивановичу было присвоено звание Героя Советского Союза.

Мы долгие годы безуспешно пытались найти место гибели Вадима Ивановича. Из книги известного исследователя истории 16 гв. ИАП Александра Ивановича Табаченко «Покрышкинский авиаполк. «Нелакированные» боевые хроники», следует, что «Борода» в своей последний боевой вылет отправился на Кобре Р-39D-2 № 138428. Самолеты этой модификации имели принципиальное отличие от всех других модификаций Р-39, которое заключалось в наличии в качестве бортового вооружения 20-мм пушки Испано-Сюиза в отличии от 37-мм пушки Кольт, устанавливавшейся на других модификациях Аэрокобры. Это обстоятельство позволило бы нам в случае обнаружения места падения, даже при отсутствии номерных деталей, с большой долей вероятности идентифицировать самолет гв. ст. л-та Фадеева.

Однако, дальнейшее изучение архивных документов, заставило меня в этом усомниться. С момента зачисления в боевой состав полка 03.04.1943 г. на истребителе Р-39D-2 № 138428 действительно воевал Фадеев. Но, 24.04.1943 г. в воздушном бою в районе Федотовки самолет получил боевые повреждения (пробит руль поворота, стабилизатор, правая плоскость повреждена от разрыва снаряда). Истребитель был отправлен в ремонт, а Фадеев продолжил выполнять боевые задачи на другой Кобре. Через несколько дней Р-39D-2 № 138428 вернулся из ремонта в полк, но не факт, что Вадим Иванович снова на него «пересел».

28.04.1943 г. летчик 84 ИАП л-т Тримаченко выруливая на аэродроме Поповическая, не справился с управлением и винтом своего И-16 отрубил хвост Кобре Фадеева. Соответственно Вадим Иванович снова был вынужден сменить самолет.

Приказом по 16 гв. ИАП от 29 апреля 1943 года самолет Р-39D-2 № 138428 был закреплен за техником старшим сержантом Черных. Имя пилота не указано, но есть основания полагать, что им был не Фадеев, поскольку в Журнале боевых действий 16 гв. ИАП за 30.04.1943 г. имеется запись о воздушном бое, произошедшем в районе юго-восточнее Крымской в период 11:20-12:35, в ходе которого пулеметно-пушечным огнем Фадеев сбил Ме-109. Однако, расхода боеприпасов 20-мм в отчете об этом вылете не указано. Зато указан расход снарядов 37-мм.

Накануне гибели, 04.05.1943 г. в воздушном бою с двумя Фв-190 в районе Холмской в период 11:40-13:10, самолет гв. ст. л-та Фадеева снова подбит (стабилизатор имеет пробоины, правый руль глубины выведен из строя). Тем не менее, в тот же день Вадим Иванович участвует еще в одном воздушном бою, но очевидно, что уже на другом самолете. В период 15:50-17:05 на выполнение боевого задания вылетает группа в составе: Покрышкин, Степанов, Речкалов, Табаченко, Крюков, Фадеев. Борода сбивает еще один Ме-109, но расхода боеприпасов 20 мм в отчете по итогам этого вылета нет, только 37-мм. На следующий день 5 мая 1943 г. 07:55-09:25 на выполнение боевого задания вылетает группа в составе: Покрышкин, Степанов, Речкалов, Табаченко, Труд, Фадеев. В отчете о боевом вылете помимо 37-мм появляется расход боеприпасов 20-мм. Состав группы в сравнении с предыдущим вылетом отличается на одного человека: вместо Крюкова в вылете участвует Труд, т.е. именно он летает на D-2.

Еще одним весомым аргументом в пользу того, что в конце апреля — начале мая 1943 года гв. ст. л-т Фадеев воевал не на самолете Р-39D-2 с заводским номером 138428, является тот факт, что в соответствии с Ведомостью о количественном и качественном состоянии самолетов и моторов в 16 гв. ИАП, по состоянию на 01.05.1943 года Р-39D-2 № 138428 с мотором Аллисон № АС42-135005 списан, как сбитый в воздушном бою.
 

Первый в мае месяце приказ об исключении из состава полка потерянных самолетов был издан 17.05.1943 г. Согласно него, списаны как не вернувшиеся с боевых заданий три самолета Р-39L-1 с заводскими номерами 24577, 24605 и 24691. Еще одна Кобра № 24415 списана Приказом от 22.05.1943 г. Согласно документов учета самолетно-моторного парка 16 гв. ИАП за период с 01 по 15 мая 1943 года полк потерял в воздушных боях 4 самолета Аэрокобра. В трех случаях пилоты погибли вместе со своими машинами. Помимо гв. ст. л-та Фадеева, это гв. л-ты Сутырин (10.05.1943 г.) и Коваль (08.05.1943 г.).

Четвертый летчик гв. ст. л-т Шульга был сбит в воздушном бою 04.05.1943 г., но не смотря полученные тяжелые ранения, сумел спастись на парашюте и попал в госпиталь. Самолеты Р-39L-1 с заводскими номерами 24605 и 24691 прибыли в 16 гв. ИАП из 25 ЗАП и были зачислены в боевой состав полка приказом № 023 от 18.04.1943 г., а 29 апреля закреплены за техническим составом, в то время как самолет с номером 24577 числился в составе полка с момента его прибытия на фронт, но в ведомости закрепления от 29.04.1943 г. отсутствовал, поскольку с середины апреля находился на восстановительном ремонте в 130 ПАРМ. Самолет Р-39К-1 с заводским номером 24415 был передан в 16 гв. ИАП 27.04.1943 года из 45 ИАП.

Кроме того, согласно еще одного документа, датированного 17.05.1943 г., летчик Сутырин не вернулся с боевого задания на самолете Аэрокобра с заводским номером 24691, Коваль на Р-39 № 24605, а Шульга на Р-39 № 24415.

Таким образом, логично предположить, что в свой последний боевой вылет Вадим Иванович Фадеев отправился на Аэрокобре Р-39L-1 № 24577 с мотором Аллисон № АС42-26395.

К этому же выводу пришла и еще одна группа исследователей Кубанского воздушного сражения. В своей книге «Битва за небо Кубани. 1943 год» они вполне конкретно после исследования архивных документов указывают, что Фадеев в свой последний боевой вылет отправился на Р-39 № 24577. Продолжая архивные исследования я наткнулся еще на один интересный документ. В письме № 590966с от 28.10.1943 г., направленном в адрес начальника отдела учета самолетов и моторов 4 ВА, штаб ВВС КА просит дать пояснения относительно наличия на учете 4 ВА в составе 57 гв. ИАП по состоянию на 01.10.1943 г. самолета Аэрокобра с заводским номером 24577, ранее списанного как боевая потеря.

В последствии этот самолет еще трижды будет проходить ремонт в 130 ПАРМ, пока в апреле 1944 года не будет передан в 44 ПАМ, где, скорее всего, его разберут на запчасти. Во всяком случае в боевом составе истребительных полков он больше не появится.

Объяснить наличие этой машины в составе 4 ВА в октябре 1943 года можно только одним: Фадеев все же сумел посадить поврежденную машину на вынужденную посадку в плавнях. В последствии самолет был эвакуирован полевыми ремонтными бригадами, восстановлен и возвращен в строй, что полностью соответствует описанию событий Андреем Ивановичем Труд.

О своих умозаключениях я рассказал специалисту Крымского краеведческого музея Александру Липину, который тоже долгие годы изучал биографии и обстоятельства гибели летчиков, защищавших небо Кубани. В свою очередь Александр поделился со мной, собранной им информацией о Вадиме Ивановиче. И оказалось, что сделанные нами независимо друг от друга выводы удивительно схожи.

В распоряжении Александра оказалась, находящаяся на хранении в фондах музея, переписка разведчика 395 СД Пономарева В.Д. и пилота 16 гв. ИАП Погребного В.И. В частности в письме, датированном 10.01.1975 года, Погребной сообщает, что изучение обстоятельств гибели Фадеева, основанное на опросе ветеранов 395 СД, наводит его на мысль о двух схожих по обстоятельствам, но при этом абсолютно разных случаях обнаружения тел летчиков в плавнях реки Адагум. Так, по воспоминаниям разведчика Бабич, сужавшего под началом командира взвода пеших разведчиков 726 СП 395 СД лейтенанта Ермакова Марка Александровича, в одном из рейдов их группа наткнулась в плавнях на самолет и богатырских размеров тело летчика. На груди пилота были два ордена Красного Знамени и знак «Гвардия».

Сам Бабич так описывает этот случай:

«Шли на задание ночью из х. Ольховского по берегу речки Адагум, мимо одинокого двора, где в саду был колодец и дом, а в доме – связисты. Далее, не подходя до х. Ново-Троицкого, переходили через мостик речку и вдоль леса на Красный и на силосную башню. За речкой в плавнях наткнулись на самолёт, но задерживаться не стали. Когда возвращались, уже светало. Мы подошли к самолёту и увидели: на плоскости крыла сидел огромный лётчик, оперевшись спиной на фюзеляж, а ноги вытянув вдоль плоскости крыла. Лётчик с бородой, лицо почернело – уже разлагался. На груди два ордена Красного Знамени и гвардейский значок. Мы нашли документы и ордена и передали в часть начальнику разведки капитану Литвиненко. Пистолет ТТ, планшет и ручные часы оставил себе ст. сержант Кузьмин, а лейтенант Ермаков взял у лётчика авторучку, которая заправлялась чернильной пастой. Самого лётчика в тот же раз положили на парашют его и вчетвером вынесли из плавней и похоронили возле яблони одинокого двора, завернув в парашют. Похоронили в щели от бомбёжек. Из дома вышел связист и видел, как мы хоронили».
 

Еще задолго до установления всех вышеописанных обстоятельств, при проведении поисковых работ, именно в указанном Бабичем месте на территории бывших плавней, нами было обнаружено место вынужденной посадки Аэрокобры. А примерно в 400 метрах от него, на другом берегу Адагума и сейчас еще можно найти следы некогда существовавшего небольшого хутора.

Судя по всему, описываемые Бабичем события, происходили в период с 15 по 25 мая 1943 года. Для того, чтобы с телом погибшего летчика произошли изменения, о которых он пишет в своих воспоминаниях, требуется около 10 дней. В тоже время, 26.05.1943 г. наши войска перешли в наступление на данном участке фронта и продвинулись на несколько километров на запад, после чего проведение разведкой рейдов, на ставшей уже тыловой территории, представляется маловероятным.

Если предположить, что рассказ Бабача полностью соответствует действительности и Фадеев действительно был похоронен в районе Ольховского, то вполне возможно, что в послевоенные годы его останки могли быть перезахоронены на ближайшем к месту первичного захоронения, воинском мемориале, который как раз таки и находится в хут. Плавненский, где и увековечено имя Героя. Такая практика укрупнения воинских захоронений действительно существовала. А возможно, что имя Вадима Ивановича появилось на мемориале в Плавненском в 1965 году, когда согласно Директивы Генерального штаба СССР от 04.03.1965 г. № 322/10310, все погибшие в годы ВОВ воины были увековечены на ближайших к месту гибели воинских мемориалах. Так это или нет, установить уже не возможно, поскольку согласно все той же Директивы, после составления поименных списков захоронений, персональные карточки на военнослужащих подлежали уничтожению.

Нельзя исключать и такой вариант, что останки Вадима Ивановича по сей день находятся в месте первичного захоронения на берегу реки Адагум. Сейчас это место представляет собой пахотное поле, и если группа Бабича действительно нашла и похоронила тело Фадеева, то место его захоронения можно определить лишь примерно с погрешностью 50 метров.